Продолжение №1
А ведь приходилось быков пасти на полях, где были скошены и убраны, хлеба и солома. То есть, пасти быков по стерне, которая торчала над землёй и очень колола отцу босые ноги, их он на мгновения прятал в тёплой, преющей полове, где ногам было тепло (полова – это мелкая, почти как пыль, рубленная молотилкой солома).
Естественно, что быки не стояли на месте, они постоянно норовили уйти в шкоду, туда, где были ещё не убраны различные сельскохозяйственные культуры, свекла, подсолнух и другие.
Отцу приходилось бежать босым по колючей стерне, по тонкому, режущему ноги в кровь, льду. Это представить и то жутко, но ведь отцу это пришлось пережить, выдержать и вопреки трудностям, стать отцом нашего большого семейства!
Испытание длилось до середины октября, потом отцу за терпения и хорошую работу дали и сапоги и хорошую по тому времени одежду, жил он в доме в нормальных условиях.
Всего отец проработал в работниках, у своих родственников, три с половиной года, за это ему родственники дали коня, бричку и отец нанялся возить на лошади землю для устройства железнодорожной насыпи ЮВЖД (Юго-восточная железная дорога).
Таким образом, папка стал зарабатывать деньги и не только на хлеб. Стройка была невиданной, Всесоюзной, масса народу было привлечено к этой работе. Труд людей и за привлечённых лошадей и быков, оплачивался государством честно и без обмана. К концу года отец купил ещё одну лошадь и новую телегу для возможности впрягать в телегу обеих лошадей. В это время отец жил у бабушки Маши, своей родной тётки и в своём родном селе Большая Хвощеватка.
В 1933 году он присмотрел в хуторе Крамарев дом, который продавал некий Кондрат. Получив согласие мамы выйти за него замуж, отец купил дом у Кондрата в хуторе Крамарев, где и получила начало наша большая и дружная семья Чибисовых, детей Егора Загороднего – так отца и нас - детей прозывали по двору (по деревенскому просторечию, Загороднего).
Мама растила Юру и управлялась с домашним хозяйством, а хозяйство составляли: корова, поросёнок, куры, были даже четыре индюшки с маленькими индюшатами. Папанька начал заводить пасеку, сначала это было, как он мне рассказывал, три улья, а через год их уже было девять.
В это время в стране создавались колхозы – проводилась коллективизация сельской жизни. Начал создаваться и на хуторе колхоз имени И. Сталина. Отец один из первых подал заявление в колхоз и в комсомол. Когда ему предложили быть бригадиром, то он отказался и попросил назначить его конюхом.
Так он стал конюхом своего любимого дела. Лошадей, отец любил, понимал и ценил, они его так же понимали. На конюшне с лошадьми, он, даже в ущерб домашним делам проводил большую часть времени. Привёл в порядок сбруи, колёсное и тележное хозяйство, распределил лошадей по местам. Так не спеша, потихоньку начала налаживаться колхозная жизнь отца и нашей семьи.
Но однажды один из коней, работая на трамбовке силоса в силосной яме, сломал ногу и по недосмотру каким-то образом задохнулся. Утром, придя на работу, отец обратился к председателю и партийному секретарю, что делать с павшей лошадью? Они сказали, что с виновником недосмотра разберутся, а вот лошадь пусть он вывезет далеко за деревню, в овраг и закопает.
Отец повёз павшую лошадь далеко в овраг, там он решил снять с неё шкуру, дабы она не пропала. Сняв с павшей лошади шкуру, отец повёз её в Правление колхоза, надеясь на справедливое её разделение. Одновременно он рассчитывал на небольшую часть шкуры себе на подмётки для его сапог, которые он сносил уже будучи, работая в колхозе.
Придя в Правление с обработанной и посоленной шкурой, он представил её председателю и секретарю партийной ячейки со своей просьбой. На что они стали делить эту шкуру уже между собой и зашедшим в кабинет председателем сельсовета. Один сказал, что ему на седло нужно, другой ещё на что-то, третий на голенища.
Когда отец заикнулся о маленьком кусочке на подмётки, его выгнали из кабинета, почти взашей со словами: … «ещё тут не командовал какой – то конюх»!
Оскорблённый отец вышел из колхоза и забрал своё заявление о вступлении в комсомол и сказал, что его ноги в этом вертепе больше не будет. И с тех пор Отец в колхоз ни ногой, а нанялся рабочим на железную дорогу.
На моей памяти, правда, папаньку приглашали собирать и укладывать стога сена и соломы для зимнего длительного хранения. Он никогда от этой просьбы не отказывался.
Сколько же потом отцу, да и семье, пришлось пережить всяких оскорблений, унижений, обрезаний усадьбы – огорода и сада! Запретов добывать корм домашнему скоту, даже в заброшенных – заросших бурьяном оврагах и неудобиях. Запрет на возможность пасти на пастбищах скот в общем деревенском стаде.
Неоценимую материальную помощь в выживании для нашей семьи оказала пасека – пчёлы и их мёд.
Отец, умер скоропостижно, очень рано в шестьдесят лет и это было трагедией, повергшей лично меня, да и всю нашу семью в состояние шока. Он лёг спать и не проснулся, после того как в одиночку, целый день пас деревенское стадо коров. Я, после армии, в это же самое время сдавал последний вступительный экзамен по химии, в Ленинградский Инженерно – Экономический институт.
По-видимому, желая подкормить коров на хорошей травке, отец подпустил стадо к неубранному полю, в этом случае при наличии молодого подпаска вопрос разрешался его мобильностью. Но подпаска не было, видимо отцу пришлось набегаться за стадом коров и, его сердце надорвалось - не выдержало такой дополнительной нагрузки!
Теперь – то, конечно ясно и понятно, что сама жизнь в стране и деревне, с внедряемым новым колхозным укладом, тогда складывалась не просто. Судьбы многих людей и целых семей были поломаны, искалечены, а иногда и загублены.
Так и у отца – папаньки складывалось, что буквально за малым ему не исковеркали полностью жизнь, как-то обошлось огромным клубком неурядиц, ограничений и притеснений. Но сердце не камень, оно независимо от нашего желания потихоньку, не заметно надрывается, тем самым сокращая суетную жизнь людей.
И ведь отстали, но это было значительно позже и то, после предъявления всяких справок и документов. Конечно, не малую роль в этом сыграло и то, что мама была знатной трактористкой и матерью героиней, награждённой Правительственными наградами.
Невежество, тупость, серость и откровенная неприкрытая зависть всегда идут рядом рука об руку, отравляя жизнь усердным, предприимчивым и трудолюбивым людям.
Мы, дети Егора Загоронего, в колхозных делах всегда принимали участие и со школой в уборке урожая и сами, беря для прополки гектары подсолнуха, кукурузы, свеклы и при заготовке на зиму кормов.
Отец, весьма критически относился к действиям и политике Н. Хрущёва, но понимал, поддерживал и разделял действия и политику И. Сталина. Весьма негативно оценивал колхозную бесхозяйственность, очень сильно ругал за пьянство и нерадивость, иногда заезжающих к нам на пасеку знакомых первых руководителей колхоза.
Нас - детей он учил любить Отечество - страну, прямо говорил, что он жизнь, так или иначе прожил, а мы, дети должны учиться и жить в настоящем мире. Отец весьма поддерживал нас при вступлении в пионеры и комсомол, очень хотел нашего продвижения по жизни, гордился нашими успехами в учёбе и работе. Мы, любили, понимали и ценили отца, хотя находились люди, абсолютно не понимающие нашего отца и которые безуспешно пытались нам внушить иное.
Мы, дети нашего отца – Егора Загороднего, всегда сверяли, образно говоря, часы с ним. Желая доставить ему, радость и возможность гордиться нами, старались по жизни идти не хуже, а лучше других.
9
Домой!
Бабушка Маша окликнула папаньку, но он её не услышал, так как с компанией пел песни. А песни были старинные, душевные: про шумливые вербы, не простую долю девичью, про удаль казаков и бескрайние просторы Руси.
Дед Филипп подошёл поближе и, окликнув папаню, улыбнулся ему:
- ну, шо Ягорок, будым собыратьця в дорогу?
- Да, дядьку, будымо, пора уже, а то до дому по тымноти еихать ны дуже гарно. Да и дитвора дома буде пырыжывать… С худобой оны, думаю розбырутьця, ну всеж – таки наглянуть прыйдыця.
Нам путь предстоял где – то километров шесть. Папанька, очень уважал и любил деда Филиппа и бабушку Машу, дорожил их мнением, тут же встал из-за стола и быстро засобирался домой - в дорогу.
Я, сразу же побежал к нашей телеге и стал отвязывать от столбового кольца нашего длинноногого жеребца, которого звали Гордый.
В это же самое время к телеге подошли мама и отец, они подправили покрывало на сене, подмостили легкий матрасик с сеном и папа усадил маму на повозку. Потом он помог мне закончить дела с упряжью, проверил вожжи и взнуздал Гордого. Тут же быстренько забравшись на телегу сел рядом с мамой и я.
Отец, снова подошёл и ещё раз тепло попрощался с дядькой Егором и тёткой Марусей и другими гостями. Затем он дружески потрепал за волосы их сына Ивана, вернувшись, сел на передок телеги, взял в руки вожжи скомандовал Гордому: но..о..о и мы сначала потихоньку, а потом быстрее и быстрее поехали за околицу села, домой – на наш хутор Крамарев.
Выехав за околицу села Юдино, отец направил Гордого по старой дороге, через так называемый Штанив яр. Далее дорога уходила поближе к сельцу – Ударнику, вдоль лесной посадки в наш хуторской яр, на крутую убочь, где мы с отцом встали с телеги, далее через переезд и из-за деда Ягорка собственно в сам хутор Крамарев.
10
Наш родной хутор!
Хутор Крамарев – это наша настоящая малая Родина. Он причудливо расположился одной однорядной улицей вдоль железной дороги в сторону юга, другой - двурядной улицей разделённой оврагом супротив железной дороги на запад.
Наш хутор состоял из сорока обмазанных белой глиной домов, с разными дворовыми постройками. Крыши домов были разные: из соломы и камыша, шифера и даже были одна или две металлические.
По самой середине хуторских улиц разместились колхозные, добротные склады - амбары, когда - то скроенные из плотно подогнанных, деревянных плах вековых деревьев.
Рядом с ними, почти у нашего дома, буквально примостился совсем не большой, но так всем нужный сельский магазин – Сельмаг. С обратной стороны Сельмага был вкопан металлический куб – склад керосина. В то время электрического света, в хуторе ещё не было и, керосин был средством освещения, домов и помещений, заправленным в лампы и фонари.
С тыльной стороны складов усилиями, более старших ребят была устроена волейбольная площадка с сеткой, купленной в складчину.
Чуть выше, не много поодаль, между улиц рядом с дорогой, был выстроен колхозный клуб, где иногда проходили колхозные собрания. Раньше в нём находилось Правление нашего колхоза имени И.В. Сталина, где был установлен телефон, работающий через коммутатор («Сухая») станции Сагуны.
С укрупнением колхозов, нашего колхоза и Правления – как конторы не стало, его перевели в село Большая Хвощеватка, при этом образовался колхоз «Хвощеватский».
Иногда к нам приезжали коллективы художественной самодеятельности из сёл Большая Хвощеватка и Сагуны с концертами. Это было событием значимым и в клуб попасть тогда, было совсем не просто.
Надо сказать художественная театральная самодеятельность в Хвощеватке, была очень классной, а юморески были злободневными и весьма действенными, так как брались из нашей настоящей жизни.
Силами жителей, доярок и специалистов сёл, ставились весьма профессионально разные спектакли по Н.В. Гоголю, Салтыкову Щедрину, баснописцу И. Крылову и другим авторам.
Почти через каждые две недели в клубе крутили кино, пока в хуторе не было электричества, использовался бензиновый движок – передвижная маленькая электростанция.
Зимой - в клубе нами пацанами, устраивались состязания по настольному теннису, теннисный стол, был сделан из досок нашими руками. Играли в шахматы, шашки, домино, так же баловались на мелкие деньги картами и лото.
Однажды организовали между собой боксёрские бои. В качестве боксёрских перчаток использовали большие, рабочие, кожаные рукавицы с плотно напиханными в них чулками с ватой.
Дрались друг с другом по очереди, хорошо дрался на бокс Алексей Тулинов. Он при нападении на него не закрывал глаза и это позволяло ему одерживать победу по очкам. Конечно смеха, откровенного хохота и обид от нашей борьбы то же хватало, но всё это так или иначе заканчивалось по доброму.
Само собой, не без взаимных упрёков, обвинений, но до откровенного скандала не доходило.
Пацанами мы были дружными и всегда давали отпор ребятам из соседнего села Сончино, иногда притесняющим наших своей несправедливостью (как нам казалось тогда).
11
Коллективное хозяйство хутора!
Почти при выезде из хутора, с западной стороны, но не на самой окраине, разместилась большая колхозная конюшня с высоким лабазом для временного выгула лошадей.
В левом крыле её были отгорожены: лабаз и помещения с отдельными воротами для двух жеребцов – Гаруса и Гордого.
В правом крыле было три помещения: для конюха и сбруи на каждый день, хранилище для овса и кладовка для выездной и разной запасной сбруи, с отдельной массивной дверью.
По самой серёдке конюшни были большие кованые ворота, слева и справа от которых был не очень широкий рабочий проход со сточной канавкой и дальше от него станки-стойла для лошадей с яслями для корма. На огромном, просторном чердаке конюшни хранилось луговое пахучее сено.
Инвентарь, различные телеги, арбы, колёса, колёсные хода многое другое – всё это размещалось с тыльной стороны конюшни, на открытой площадке. Только выездная двуколка хранилась отдельно под крышей навеса за лабазом.
На самой окраине хутора был обустроен большущий хозяйственный двор с высокими, длиннющими помещениями - сараями без чердаков, для крупного рогатого скота и отдельно для рабочих быков - волов. (Волы – кастрированные быки)
Рядом с помещениями волов имелись помещения для хранения шкворней, различных креплений, суконных защитных подъяремников и несколько комплектов ярма. (Подьяремники применялись для защиты шеи волов от натирания деревянным ярмом).
Сараи были высокими, длинными с широким лабазом – кошарой разделённой на небольшие загоны и даже загородки. В стороне метров за сто, возможно дальше, были огромные стога сена и соломы.
В нескольких метрах от хозяйственного двора была выстроена колхозная изба с несколькими подсобными помещениями для доярок, и скотников. Это было очень примечательное место, откуда периодически исходили всякие хуторские сплетни, провоцирующие последующие громкие скандалы.
Недалеко от скотного двора, почти у околицы, обустроился большущий и глубокий колодец с раскинувшимися в ряд корытами для водопоя животных и высоким журавлём, в «клюве» которого было большущее ведро.
Наш хутор напоминал своим внешним видом сёла Малороссии, но с едва заметным колоритом Центральной России и накатанной, грунтовой дорогой со сквозным проездом, без тупиков и рядом проходящей железной дорогой - чугункой.
12
Пост – 728 км ЮВЖД!
У самой железной дороги из красного кирпича было добротно выстроено, вокзальное здание. В нём кроме вокзала, с тыльной стороны были устроены жилые квартиры для специалистов железнодорожников. Там же, рядом в прибранном дворе, был колодец и хозяйственные постройки, что всё вместе образовывало хорошо обустроенный, на ночь закрывающийся двор.
Это был специальный Пост – 728 километр Юго-Восточной железной дороги. Между зданием поста – вокзала и железной дорогой была размещена технологическая площадка для управления стрелочными переводами, семафорами и шлагбаумами переезда.
Здесь же на Посту, жили и железнодорожные рабочие: дежурные сигналисты, обходчики железнодорожных путей, технические специалисты по ремонту и обслуживанию семафорного, стрелочного и блокировочного оборудования.
С обеих сторон железной дороги росли густые посадки лиственных деревьев, они являлись естественной защитой от осенних ветров и зимних снежных заносов. Весной в зарослях молодняка из-под снега пробивались подснежники и расть, которые мы - дети любили собирать, приносить домой и в школу.
Пацаны, которые постарше, иногда привязывали букеты цветов не очень прочно, удобно для снятия, с длинного шеста и подавали проезжающим на паровозах машинистам и проводникам.
В этом месте проходила кривая железнодорожных путей, были установлены предписывающие поездам знаки – тихий ход. Машинисты и проводники бросали ребятам за цветы банки со сгущенным молоком, конфеты, пачки печенья, а иногда и сигареты.
Посадки деревьев у железной дороги укрепляли насыпь железнодорожного полотна и защищали от шума поездов жилые дома, а железную дорогу от снега. На вершинах просыпающихся деревьев гнездилась многочисленная рать перелётных птиц, шум и гам стоял на всю округу.
С восточной стороны хутор соединяла с внешним миром укатанная, грунтовая дорога, проходящая через обустроенный светофорами, шлагбаумами и ограждающими столбиками железнодорожный переезд. В южном направлении, вдоль железной дороги вытянулась в один ряд, хуторская улица «Сахалин» на ней жили преимущественно железнодорожники.
Сахалином её прозвали из-за её расположенности как бы в стороне от хутора, в некоторой удалённости – на отшибе. Сразу же, в метрах десяти, впереди домов, вдоль улицы образовалась уличная грунтовая дорога. Северным направлением дорога соединяла Сахалин с основной улицей хутора, своим южным направлением она вдоль посадки железной дороги (защитной лесной полосы) змейкой уходила на юг.
Между дорогой и лесополосой – посадкой раскинулась на всю длину улицы полосой - поляна луговая. Эту поляну от посадки отделяла противопожарная, ограждающая – защитная канава.
По всей длине посадки было две аллеи и множество дорожек, ведущих к железной дороге и посту – вокзалу. Железнодорожная лесная полоса, своими кустарниками и высокими деревьями, надёжно защищала Сахалин от осенних ветров и шума проезжающих поездов.
Летом, в дневное время, посадка была местом прогулок в тени деревьев, для взрослых людей ведущих праздный образ жизни, да нас пацанов, игравших в шпионов и прятки. Да, ещё и такие экземпляры «человеков» на деревне иногда встречались.
Вечерами в посадке устраивались шумные, весёлые игры и танцы взрослой и разной молодёжи. Эти забавные вечерние гуляния происходили не далеко от поста - вокзала, там всегда горели лампочки на столбах и площадка хорошо освещалась.
Между Сахалином и собственно хутором, при дороге, было деревенское кладбище. Один раз в год, к пасхе, кладбище всей деревней приводилось в прибранное, ухоженное состояние.
По кем-то, когда-то установленной традиции, в пасху, на кладбище у нас принято было собираться всем хутором поминать усопших.
Вообще-то посещение кладбищ в пасхальный праздник, как ведают знающие люди, не было принято в традициях православия.
Но с порушением храмов и церквей в былые времена человеческого временного одичания и атеизма, как-то само собой сложилось в пасхальный праздник посещать могилы предков. Вероятно этим Род людской по факту, осуществлял своё единение и связь с Божьими неисповедимыми путями, традициями предшествующих поколений.
Это незыблемое правило стараемся соблюдать и мы - дети хутора, птенцами разлетевшиеся по нашей необъятной России. Берём отпуска, либо отгулы, но непременно на пасху слетаемся к нашим усопшим родным и близким – нашим могилам!
13
Видно не судьба. Не сложилось!
Местом своего расположения наш родной хутор казался мне вечным и весьма перспективным. Возможность заниматься пчеловодством, выращивать скот, птицу и другую домашнюю худобу, огородные и садовые культуры – была самая настоящая.
Наличие железной дороги и поста (остановки для трудовых поездов – электричек, ранее останавливались и пассажирские – не скорые поезда) позволяло беспрепятственно вывозить на колхозные рынки излишки продуктов в любых - возможных количествах и в любом направлении.
Кроме того надёжно был решён вопрос обучения детей в Сагуновской Средней школы №74 ЮВЖД (Юго-Восточная железная дорога).
Решением руководства Юго-Восточной железной дороги, специальным пассажирским вагоном, хуторские дети и дети прилегающих к железной дороге хуторов, деревень и казарм (жилые добротные, служебные дома для работников железной дороги), возились в среднюю школу №74 на станцию Сагуны.
В обустроенных, железнодорожных казармах жили с детьми несколько семей: путевые рабочие, обходчики путевых околотков и др. В свою очередь у многих детей соседних хуторов, расположенных у чугунки, родители так же работали на железной дороге.
Школа была подведомственна железной дороге и обеспечивалась ею же буквально всем необходимым, в том числе и спортивным инвентарём. На то время школа была одной из самых современных по оснащению всеми необходимыми учебными пособиями.
На районных и областных конкурсах школа всегда занимала первые места по многим учитываемым показателям.
Директор школы, завуч и учителя, технички были, на мой взгляд, если не лучшими, то одними из лучших подвижников очень не простой работы с нами - подрастающим поколением страны.
Весьма наглядно просматривалась и перспектива дальнейшей учёбы детей в училищах, техникумах и институтах.
Имелась реальная возможность трудоустроиться в промышленно развитых, ближайших городах и городских посёлках. Возможность поездок, как с хутора, так и на хутор обеспечивалась практически круглосуточно.
Не перестаю задавать себе вопрос: что и где не срослось!? Как же могло такое произойти? Казалось бы, весьма перспективное и удобное расположение хутора, а вот оказалось не востребованным!? Чья здесь вина!? Как могла случиться такая беда!?
С глубокой тоской вспоминаю, а когда приезжаю и вижу полную разруху, сердце судорожно с болью сжимается в комок: что же мы со своей родной сторонкой сделали!?
Почему так вышло, что там, где дети родились, почему – то не пригодились!? А, ведь на Руси всегда говорилось: где родился, там и пригодился!
Как так получилось, что нам людям, государству - пришлось забросить исключительно благодатное и плодородное Черноземье Центральной России!?
Что же это за руководители были у «руля» нашей России – СССР, что мы, плоть от плоти труженики - не хуже муравьёв вынуждены были уехать в поисках лучшей доли!?
Где и в чём берёт и в чём верстает своё начало та сила, которая смогла разрушить наши вековые, созидательные традиции.
Какое лихо - наваждение вынудило нас - целые поколения русских людей забыть заветы и наказы наших отцов и дедов, их предостережения омытые слезами и кровью всех предшествующих поколений!?
14
После войны!
Начало медленного сползания страны к смуте,
к временам перестройки!
Жизнь после войны на селе, как и во всей стране, усилиями народов и разумного Сталинского управления, потихоньку, но неуклонно стала налаживаться. Клубок проблем стоящих перед разрушенными городами и деревнями стал разматываться. Общество стало по - настоящему, на личном опыте ощущать заботу государства о своих гражданах.
Люди почувствовали обнадёживающую перспективу будущей своей жизни и жизни своих детей. В семьях стало рождаться по много детей: два, три это было как правилом, но во многих семьях было от пяти до одиннадцати, а иногда итого больше.
После смерти И.В. Сталина, поистине всенародного вождя, после некоторых передряг в Кремлёвском партийном и хозяйственном руководстве страной, к управлению государством пришёл Н.С. Хрущёв. Люди отнеслись к этому в основном, спокойно: правда как без особого энтузиазма, так и без откровенного скепсиса.
А вот когда он затеял раскручивать культ личности, то здесь большинство людей откровенно насторожились, за очень малым количеством обрадовавшихся.
Конечно, пропаганда и ежедневное вдалбливание негатива в умы людей не прошли даром и, число поверивших и поддерживающих эту борьбу с культом личности И.В. Сталина несколько увеличилось, но откровенно говоря, не намного.
С течением времени эта шумиха по радио с утра до вечера и ночь, с культом личности, людям стала надоедать и откровенно раздражать. Люди стали замечать, одни раньше, другие позже, что на селе особенно лучше пока не становилось.
Сейчас уже можно сказать, что во многом конкретная работа по восстановлению народного хозяйства, снижению жизненных тягот, двигалась медленно, с зигзагами неустойчиво.
Речей, Н.С. Хрущёва и откровенного краснобайства по радио звучало - очень много, а жить становилось хуже, труднее. Хлеб стали завозить с перебоями, худшего качества, с добавлением кукурузной муки и гороха.
Появились совсем безумные, абсолютно непонятные и просто неприемлемые сельским людом налоги: на деревья и кусты, на птицу и т.п. А когда с целью ограничения содержания скота и птицы в частном домашнем хозяйстве, урезали пастбищные угодья и возможность заготовки кормов, отношение людей к Никитке стало откровенно плохим.
Это сейчас мы понимаем, что власть от крупных управленцев экономикой страны перешла е партийному аппарату (часто откровенным демагогам и болтунам), а народу то ведь, по сути всё равно. Какой там аппарат…? Он в большинстве своём, оценку даёт не за слова, а за дела!
Следует признать, что дела в науке, промышленности как говорили по радио, да и действительно ощущалось людьми, были впечатляющими.
Но многие понимали, что это были заделы критикуемого Сталинского руководства, а вот Хрущёвские выкрутасы стали всё чётче и чётче проявляться и ощущаться в каждой семье–на столе.
На глазах у всего мира происходила огромная по масштабам работа по электрификации железных дорог страны и нашей Юго-восточной, в частности. Полёт Гагарина в космос, строительство ГЭС на Амуре, Ангаре, Днепре и Волго-Донской канал и т.д. Выпуск новых машин, тракторов, комбайнов и другой сельхозтехники, конечно, был значительный.
Но всё это достигалось реализацией ранее разработанных и запущенных в работу проектов бывшего руководства страной и экстенсивными методами и управления и производства!
Всё отчётливее стали проявляться перекосы в развитии деревни: хуторов, деревень, станиц. Дорожное строительство было даже не в зачаточном состоянии, а на западе уже тогда специально выпустили рекламу доллара катящегося по дорогам! Зазнайство и гигантомания охватили высшее руководство страны, не профессионализм стал проникать во все сферы управления страной!
Именно в это время объявили Всесоюзный призыв комсомольцев и молодёжи, для освоения целинных и залежных земель в степях Казахстана. Считаю необходимым особо отметить, что далеко не все люди, а особенно мыслящие по государственному и просто специалисты, восприняли Хрущёвскую затею с энтузиазмом - многие считали её преждевременной.
Но когда Н. Хрущёв на всю страну заявил, что нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, задумался тогда не только народ, а и его окружение.
Многие прямо говорили, что следовало бы сначала построить дороги здесь, в центре страны, уделить должное внимание благоустройству деревень и созданию предприятий первичной переработки.
Материально-техническая база колхозов оставалась слабой. Машинотракторные станции стали преобразовываться в районные Управления сельского хозяйства с производственной базой «Сельхозтехника», где были постоянные сложности с наличием запасных частей и только создающейся ремонтной базой.
Необходимо было устранить дефицит в ГСМ, запасных частях к тракторам, комбайнам и сеялкам и даже плугам. Получилось то что, не создав материально-техническую базу, здесь в центре, для колхозных хозяйств, «схватились» за целину.
Этим создавался дефицит, как в сельскохозяйственной технике, так и в запасных частям к ней. (Образно говоря, «тылы» слишком отстали от передовых частей и, это создавало ненужные дополнительные напряжения: как самому народу перенёсшему тяжести великой войны, так и народному хозяйству – как целостной и сложной цевилизационной системе.)
Объём производства сельхозпродукции животноводства и растительных культур, позволял уже в то время колхозам зарабатывать дополнительные доходы хотя бы от их первичной переработки.
Настоятельно требовалось, создавать предприятия по переработке продукции животноводства, переработке плодов садовых, огородных и ягодных культур. Необходимо было немедленно устранить уравниловку, которая быстрее ржавчины разъедала всю систему сельскохозяйственной жизни.
Только справедливое - естественное неравенство, позволяет обществу и людям бесконфликтно сосуществовать.
Отсутствие стимулов и перспектив способствовало оттоку молодёжи и вообще не позволяло молодым кадрам закрепиться на селе.
Разговоров о закреплении кадров и создании бытовых условий на селе было много, но делалось на - столько мало, что в результате в сердце страны - России не стало: ни колхозов, ни русских густонаселённых, многосемейных деревень.
Тенденция к разрушению экономики, да, наверное, и государства: как семьи братских народов, начала обретать (мало, помалу) устойчивые формы, а по ряду принципиальных вопросов, в некотором смысле обрела необратимый характер.
Медленно, постепенно начала происходить деградация внутренних общественных скреп, утрачивалась вера в светлое будущее. В партию, за частую, стали принимать не лучших работников, а лучших болтунов и краснобаев, гнали процент, а суть вымывалась. Общество начинало утрачивать веру в партию и способность её эффективно управлять страной.
К 1980-му году в самом высшем эшелоне руководства КПСС образовалась группа предателей-перерожденцев, которая, действуя в интересах Запада, разрушала собственную страну и уничтожала Советскую власть.
Выходит, что Сталинское Руководство осуществляло не репрессии, а очистку страны в центре и на местах от откровенных вредителей и предателей идеалов социалистического строительства страны - СССР.
Сегодня можно с уверенностью сказать, что есть веские основания и неопровержимые доказательства того, что в случае победы противников Сталина Советский Союз был бы разрушен на 50 лет раньше, а «верные ленинцы» нашли бы себе уютные местечки в разнообразных «Бухарин-фондах», зарабатывая на жизнь рекламой пиццы. А миф о культе личности Сталина не что иное как идеологическое прикрытие, предателей в высшем эшелоне – руководстве СССР.
Брежневскому престарелому Политбюро не дано было переломить ситуацию к лучшему. Теперь – то мы хоть и не много, но знаем точно, что к тому времени в ЦК КПСС, сформировалась концептуальная группа откровенных предателей, во главе со вторым человеком в партийной иерархии Яковлевым! Результатом стала предательская сдача, на милость англосаксам, социалистической системы устроения жизни людей.
Мир более справедливой, многонациональной общности людей и государств не знал в своей истории, он её с этим трагически утратил! Да, были и проблемы и перекосы, притом не малые, равно производственные, бюрократические и житейские, но они не тупиковые и со временем разрешаемые.
Пожалуй, столько элементарно - «не выученных уроков» история развития народов и государств ещё не припомнит!
15
Родники родной земли!
Наша главная хуторская дорога, уводя нас в сторону станции Сагуны и села Берёзовое предлагает путнику – как витязю на распутье, выбрать её два разветвления. Одно в западном направлении и другое в Северном.
Одним - Западным направлением она уходила мимо ветряной мельницы, через старый фруктовый сад и дубовую рощу, на пастбищные угодья и колхозные поля. Далее она соединялась, через не большой хуторок Борщевский, с другими просёлочными дорогами.
Вторым - Северным направлением, она выбрала себе путь мимо нашей хуторской, начальной школы, вдоль лесополосы и чугунки. Тем самым, она уводит путника на Север: в необъятную и не понятную, для чужаков, загадочную Гиперборею.
С парадной стороны домов пролегала сельская грунтовая дорога, обратную сторону домов укрывали роскошные сады и ухоженные огороды. Дальше простирались не менее ухоженные колхозные поля.
Овраг гармонично дополнял наш хуторской, как природный, так и хозяйственный ландшафт. Он каким – то невообразимым замыслом, начинался от давно построенного омшаника (специальное - не большой постройки помещение для помещения ульев с пчёлами на их зимнюю спячку) с середины хутора и далее вниз, перед его разветвлением в трёх направлениях общим родниковым колодцем.
Внизу оврага, перед его разветвлением, почти у самой железнодорожной насыпи, в овраге был обустроен такой же, как в его начале, колхозный колодец, но заметно больших размеров, с пристроенными к нему корытами для водопоя колхозной скотины и лошадей.
У самой железнодорожной насыпи овраг не в пример богатырю на распутье, выбрал сразу три направления. Прямо он сумел пробраться через пропуск, устроенный в плотине насыпи на большой заливной луг. В давние времена, как свидетельствуют предания, здесь протекала речка – Сухая Россошь, в наше время здесь образовались заливные луга. На них произрастала луговая трава с множеством различных цветов и лекарственных растений.
Дождливой осенью луг затапливался водой и зимой, при наступлении морозов, вода замерзала и образовывался лёд. Тогда, мы с пацанами очищали от снега площадку и уже в основном на коньках, играли в настоящий хоккей. Правда клюшки были самодельными, но от этого спортивный азарт и накал страстей ни сколько не уменьшался.
Весной и летом, Божественную красоту заливного луга продолжает прилегающий к нему сказочный, ковыльный ковёр убочи, всю эту прелесть ещё больше подчёркивает строгий порядок лиственных посадок.
Народная молва гласит, что начало и последующее повсеместное распространение снегозадерживающих и укрепляющих природный ландшафт посадок по всей стране, положил наш земляк – профессор Воронежской Лесотехнической Академии Борщевский Сергей Трофимович, по двору прозванный Базёй.
Своим правым крылом овраг выпростал широкую прогалину. Одной стороной крыла он учтиво улёгся вдоль насыпи до самого переезда. Другой плавно соединился с хуторским выгоном и далее уже равниной приблизился к теплу жилых домов.
Левым своим крылом овраг устремился вдоль железнодорожной насыпи и левой частью крала в чащу древней посадки с разными лиственными, почти вековыми деревьями и, очень колючими кустарниками. И если не испугаешься колючих: тёрна и маслёнки, весьма царапучего шиповника и цепкого боярышника, то в сенокос на опушках тебя порадует и наградит гроздьями алых ягод лесная земляника.
Где – то в глубине на дне оврага выходили на поверхность родниковые ключи, там было темно и сыро. В летний зной, в бытность мою с пацанами приходилось лазить к родникам, перемазавшись в жёлтую глину, с жадностью поглощать живительную влагу из старых использованных банок из-под консервов.
Правой частью левого крыла овраг раскинулся железнодорожной насыпью вдоль самой чугунки образуя островок прилегающий к насыпи. На этом, рано высыхающем островке – поляне, мы – детвора, в весеннюю распутицу играли в лапту и готовили из консервных банок походные кадила.
Здесь на хуторе, мы и стали детьми хутора, коих в семьях было от трёх до одиннадцати, родились и выросли. Именно на хуторе Крамарев, мы, наши сердца и души выучились осознавать окружающую природу, разуметь людей, образовали свои любимые привычки.
Наравне с родителями хутор воспитывал нас и дал путёвку в большую жизнь, научил ценить труд, уважать и считаться с общественным мнением, одновременно не утрачивая своё.
В нашем хуторе из сорока домов, расположенном у железной дороги (называемой в просторечии - чугункой) мы окрепли, получили начальное и среднее образование, некоторый, первоначальный жизненный опыт и вышли в люди.
Все мы, в основном мальчики, сдали экзамены и получили удостоверения тракториста-машиниста 3-го класса. Некоторые сразу же пошли работать в колхоз и до призыва на воинскую службу работали на тракторах и комбайнах.
После школы и службы в армии, все имели равные стартовые возможности для поступления в училища, техникумы, институты. В большинстве своём мы – дети хутора, достаточно прочно обустроились в нашей советской жизни, как нам всем казалось, нерушимого СССР.
Те, кто остался на селе: в Хвощеватке или в хуторе, в основном по недопониманию, считались неудачниками, либо плохо способными к учёбе, хотя это было далеко и в основном не так.
Семьи были большими, детей было много и некоторым ребятам и девчатам приходилось оставаться дома, дальнейшую учёбу откладывать на потом. Родители были заняты работой, а младшие братья и сёстры были маленькими и за ними нужен был чей-то уход.
Очень часто кто-то должен был работать и зарабатывать на жизнь, так как семьи, ни редкость, были не полными – без отца.
16
Зарождение семьи Егора Загороднего!
Семья наша, начала складываться в далёкие предвоенные годы индустриализации и подъёма сельского, коллективного колхозного хозяйства.
Начало механизации сельского хозяйства в Советской стране, было положено созданием машинотракторных станций (МТС-ов) в 1928 году. Они позволили повысить производительность труда, облегчить крестьянский труд, улучшить качество и скорость обработки земли.
МТС - ы способствовали коллективным хозяйствам – колхозам выжить в условиях отсутствия капитальных вложений (в нынешней терминологии – инвестиций). Вместе с тем – это позволило значительно увеличить площади посевных и пахотных земель (интенсивными методами), сократить людской малопроизводительный (экстенсивного) труд.
Именно, с целью высвобождения людских рук, лошадей и быков для использования их на других работах, создавались при районных МТС - ах (машинно-тракторных станциях) ударные бригады трактористов.
Мама наша, Сушкова Прасковья Алексеевна, тогда была жительницей села Варваровка, Подгоренского района. В то время по призыву партии, будучи взрослой девушкой, окончив ускоренные курсы трактористов, работала в ударной бригаде – девушек трактористок нашего района.
Использование ударных бригад трактористов позволяло поднять энтузиазм молодёжи, убыстрять сроки посадки, обработки и уборки урожаев сельскохозяйственных культур. А так как наш район относился к зоне рискованного земледелия, то выполнение аграрных работ требовалось проводить в очень сжатые сроки.
Для управления этими тракторными бригадами в наш район - из центра был прислан уполномоченный Калашников Фёдор Васильевич. Он был уроженцем нашего, можно сказать Родового села – Большая Хвощеватка.
Он стал, ухаживать за нашей мамой и по всему считалось, что они должны пожениться, но его неожиданно вызвали в Воронеж, а потом в Москву. В дальнейшем его следы теряются в водоворотах Великой войны.
А через время мама родила маленького Юру, с которым осталась на руках одна. Это был 1934 год, год усиленного созидания промышленности страны и особенно развития сельского коллективного колхозного хозяйства.
Почти через год мама вышла замуж за нашего папку, Чибисова Егора Захаровича – Егора Загороднего! В то время папанька работал на железной дороге и ко времени женитьбы на маме успел купить дом, с большим фруктовым садом в хуторе Крамарев. Завёл пасеку и построил омшаник для укрытия пчёл от холода зимой.
Через три года у наших родителей, как тогда говорилось, нашлась старшая из сестёр Ниночка. А буквально за два года до войны, в начале лета, родилась Надя, наша средняя из сестёр. Про Анечку, я уже писал, выше.
К слову сказать, как издавна повелось, на селе наличие дочерей в семье не очень-то приветствовалось. Если парень - то наследник – продолжатель рода. Раньше, до колхозов, только поднимется на ноги малец и ему сразу же нарежут пай земли.
А что дочь? Да так – пустое дело. Будет на отцовской шее сидеть, да тянись ей на разные тряпки, ленточки, да рюшки. А потом к чужим людям выдашь замуж, да ещё и с не малым приданным. Конечно, с устройством колхозов на селе, жизнь обретала новые формы, содержание и я бы сказал новую культуру. Но память и традиции вековые глубоко ещё сидели в умах деревенского люда и от них отвыкнуть сразу же, ну никак не получалось.
Но, несмотря на бытующие мнения и традиции, папанька очень любил детей, одинаково, внимательно и строго воспитывал и Юру и девчат, а в последствие и нас: Володю, Лёню и меня. Он по моему разумению очень правильно и ответственно готовил нас к будущей взрослой жизни.
Учёба была на первом плане, но сия строгость как – то, до меня балбеса, не очень дошла, учился я, прямо скажем, спустя рукава. Видимо отец растратил требования и усилия на старших сестёр и братьев. Мама, конечно, делала замечания, но как – то не настойчиво, а мне это как раз и нужно было. Мне кажется, что мама ругаться вообще не умела, да пожалуй и не считала это нормой в воспитании детей!
Мама была настоящей помощницей и опорой отцу, очень доброй и ласковой по отношению к нам – детям. Оценить самоотверженный труд мамы, на благо нашей семьи, на постоянное поддержание в порядке: дома, нас детей, управиться с не малым хозяйством и на усадьбе, думаю невозможно. Нет таких критериев оценки, а вот сердечко - ёкает, когда представляешь, какой объём работ в течение суток она переделывала!
Каких бы то ни было жалоб от мамы, на трудности, усталость, я никогда не слышал! Мы, дети всегда в неоплатном долгу перед нашими мамами!
Постепенно в деревенской жизни утвердился объективный приоритет общественного, коллективного хозяйства, над частным.
Что характерно образовалась, почти естественным путём, объективная и наглядная возможность бесконфликтного сосуществования нескольких форм собственности. При разумном и взвешенном подходе к управлению и колхозом и деревенским обществом – миром, одно могло успешно дополнять другое. И такой опыт хозяйствования, как ни странно, но уже был практически полностью отработан!
Что характерно, так это то, что Сталинским Руководством, методом проб и ошибок, выработалось разумное регулирование и управление большими колхозными (совхозными) коллективными, личными приусадебными, малыми кооперативными и артельными хозяйственными системами. Это в значительной степени способствовало убыстряющемуся наполнению дешёвыми товарами повседневного спроса, сельхозпродуктами колхозных рынков и прилавков магазинов.
В этом и состоит суть ненависти к Сталину - Запада и его приспешников внутри страны: именно под его руководством были разработаны пути и методы создания экономики независимой от Брюсселей, Вашингтонов и Лондонов!
Нужно понимать, что судьбы людские никогда Запад не интересовали и сострадание их ложное и лицемерное: что творит бандеровщина на Донбассе?, это кого – то на демократичном Западе волнует!?
17
Традиции быта и досуга хуторян.
Новая одежда, в то время - как правило, покупалась для старших детей, а младшие донашивали одежду старших, за исключением школьной формы одежды, но и ту зачастую перешивали.
Обувь для нас – детей Егора Загороднего, папанька шил сам, так как в то время её и в магазинах - то трудно было купить, да и с деньгами было не густо. Обувь, он шил, тачая кожу на колодках, для каждого из нас именно своего размера. Помню, уйма колодок хранилось на полках в чулане, очень много пар разных размеров.
Отцовская обувь получалась удобная, аккуратная и добротная, а для девчонок ещё и на небольших каблучках. Такой красивой, удобной и ноской обуви мне встречать больше не приходилось. Конечно, была в магазинах неплохая фабричная и артельно-кооперативная обувь.
Но это была обувь всё же, массового производства, с фабричного конвейера, да и стоила она не дёшево. А вот обувь папаньки – это родной уют домашнего очага, тепло натруженных рук любимого родителя.
У нас в семье, да и в большинстве деревенских семей, дети всегда были заняты делом. Кто-то из ребятни гусей пас, кто за кормом для коровы, козы и поросёнка ходил, а кто работал на огороде, пропалывая его и поливая помидоры, огурцы и капусту.
Воду приходилось носить из оврага, там располагалась криница, в которой были природные ключи. Ключевая вода во все времена, считалась тонизирующим и оздоровительным напитком во все времена – источником жизни. Вода была вкусная и холодная даже в летнюю жару, для полива огородных культур требовалось наносить её в бочки, в которых она на солнце за день хорошо нагревалась. (Продолжение следует)
